Почему фильм “Ветреная река” рассказывает нам не ту историю

После многочисленных восторженных рекомендаций, ознакомился с прошлогодним фильмом «Ветреная река» с Джереми Реннером. История в  жанре  так называемого «современного вестерна» повествует о кровавой драме, развернувшейся на территории индейской резервации среди безмолвных снежных гор штата Вайоминг в США.

Главный персонаж, эдакий Зверобой, промышляет отстрелом лесных хищников, разоряющих подсобные хозяйства местных жителей. На очередном обходе охотник обнаруживает вмерзший в лед труп индейской девушки, к делу подключается местный шериф и приехавшая в глушь для установления деталей происшествия женщина-оперативник из ФБР.

Начинается напряженное сопоставление улик и свидетельств, множатся версии загадочного преступления, изобретательно решаются ребусы противоречий и, в итоге, вся надежда остается лишь на охотничью смекалку Зверобоя, к тому же у него сильная мотивация, т.к. он сам был женат на индианке, и его дочка-метиска погибла при аналогичных невыясненных обстоятельствах. Выследить зверя-маньяка, заманить его в ловушку и истребить – на это благословляет Зверобоя вся индейская община. И вот он, окинув пытливым взором место преступления, скачет по сугробам, распутывая заячьи петли следов (после двух дней снегопада в ночь убийства), нюхает опавшие шишки и выводит правосудие сначала на родственников погибшей, а затем на разбойничью шайку вахтовиков-бурильщиков с местного месторождения. Здесь зрителю дают как следует прослезиться, показывая нежную историю из прошлого о настоящей любви статного ЧОПовца и скромной покахонтас, которая тайком от гордого и строгого папки Чингачгука гоняет к нему в вахтовую бытовку на романтические свидания за пару десятков верст от своего вигвама. И тут же шокируют сценой атаки влюбленных звериной стаей ЧОПовцев-садистов, растерзавших одного и загнавших в ледяную пустыню другую.

А значит единственно возможное правосудие теперь в руках Зверобоя, ФБР-овской амазонки и пожилого шерифа, а суровая природа будет лишь безучастно наблюдать за любой развязкой и навсегда сохранит ее в тайне.

При просмотре сразу же бросилось в глаза, каким надрывным состраданием главных героев к обитателям американских индейских резерваций пропитан весь фильм. Ведь как неожиданно и шокирующе было в свое время узнать, что оказывается Харви Вайнштайн перещупал всех баб, которые пытались добиться его профессиональной благосклонности. Теперь вот внезапно выясняется, что коренные народности в резервациях живут как-то не очень-то хорошо, что уровень насилия и маргинализации внутри этих сообществ критический, при том, что правоохранительные органы даже не ведут надлежащей статистики по преступлениям в отношении жертв, принадлежащих индейским этносам. Кто же их довел до такой жизни, хотелось бы поинтересоваться, но фильм к сожалению, не об этом.

Здесь же и музыка, и полные горечи взгляды со вздохами и застывшие в скорби силуэты благородных индейцев – все буквально гвоздит зрителя атмосферой безысходности в которой томятся эти несчастные люди. Но делается это так назойливо, что появляется желание разобраться с предложенной версией событий предметно.

Небольшое внимание к деталям и соотношение их с жизненным опытом дают нам следующую картину произошедшего.

После обнаружения трупа индейской девушки, она была опознана местным пожилым участковым (тоже кстати индейцем, для него там никаких секретов нет). Который, по долгу своей многолетней службы в этих местах, знает каждого односельчанина с пеленок, а всех приезжих поименно. Он сразу определяет, что погибшая – из неблагополучной семьи спившихся чукчей, отец ее алкоголик, а брат безработный наркоман. Обо всем этом немного иносказательно указывается в самом фильме, но несчастный папа почему-то показан благородным могиканином Соколиное Перо, а не опухшим дегенератом с сизой харей. Участковый проводит опрос живописных родственничков , наметанным глазом определяет, что в данном случае обычный семейный мордобой  не при чем и, по сути, у него остается единственная версия –  причастными к преступлению скорее всего являются зимующие на пустой буровой станции буйные ЧОПовцы-вахтовики, которые (опять же по фильму) постоянно гоняют с территории своего месторождения на снегоходах в село, где затариваются алкоголем, наркотиками и местными неблагополучными девками – вид которых, видимо, тоже отличается от киношной покахонтас, где и рост, и модельная внешность, и белоснежная улыбка, и приличное белье. Понятное дело, что далее в глухоманском вахтовом поселке происходят дикие пьянки и оргии, где нажравшиеся дегенераты бьют друг другу морды, мучают баб, тушат об них окурки. Очевидно, что рано или поздно все это заканчивается тем, что кто-то в угаре хватается за нож, или молоток, кто-то кого-то покалечит, убьет или зверски замучает. И никаких шекспировских страстей там нет, только вульгарная бытовуха, характерная для данного контингента. И видимо поэтому американское правоохранение и опускает статистику по индейским преступлениям (на что указывал сам режиссер) – непонятно зачем кого-то там ловить и куда-то тащить, если они по сути и так живут всю жизнь в колонии-резервации, неизвестно еще где хуже.

И участковый прекрасно понимал, что идти разбираться с толпой диких вооруженных мужиков без подмоги глупо. ФБР-овская девка приехала на каблуках и в стрингах и вообще не понимала где она находится, от нее никакого толку нет. Поэтому и позвал с собой надежного кореша-охотника с берданкой, который всех отморозков умело перебил из кустов, когда их грамотно спровоцировали.

Сюжет, достойный пера Алексея Октябриновича Балабанова, который в свои лучшие годы выдал бы на этой теме такую адскую чернуху, что потрясенный Тарантино ушел бы из профессии в документалистику и кинозарисовки. Ну а так, автору пришлось придумывать на месте бытовой чернушки какую-то дурацкую детективную линию с неубедительными поступками и мотивациями, соответственно, и фильм производит довольно заурядное впечатление.