Про заявление Аллы Пугачевой

На днях Алла Борисовна Пугачева без особого блеска выдала политические куплеты – с кокетливым надрывом положила седую голову на рельсы под трамвай кровавого российского милитаризма. Предложила считать ее «иноагентом», потому что за своего мужа Максима Галкина готова на любые кары и лишения, во всем его поддерживает. Уронила пару крокодильих слёз по «любимой стране» и ее гражданам, которые, «погибая за иллюзорные цели» сделали неправильный выбор между мирным процветанием и жутким клеймом мирового изгоя. Что тут сказать – на сенсацию это дряхлое самозаголение никак не тянет.

– Не смогла вовремя остановиться.

Время перемен – всегда трудное испытание. Слом эпох безжалостно перемалывает многочисленные судьбы. Недавно такой катастрофой был крах СССР, когда жизнь сотен миллионов граждан «немного утяжелил» глубокий экономический кризис, вал преступности, нищеты, наркомании, националистических и гражданских войн. Но цели при этом были «неиллюзорными» – ведь Пугачева на этом горе неплохо попировала.

– Молодой человек, ну потанцуйте же со мной!

– Моя любовь, нежданная печаль.

– Пол-жизни ждал я этих слов!

– Зайка моя!

Рухнувшие заслоны государственности позволили затопить страну не только ядом и кровью, но и культурой моральной деградации. Проводником которой Алла Борисовна стала в качестве организатора перерождения отечественной эстрады по образцу западного шоу-бизнеса. Советские связи и звёздный статус Пугачевой позволили ей снимать творческие сливки с талантов авторов репертуара и коммерческую прибыль с организации главных событий музыкального телевидения и концертной деятельности. Обратите внимание, как только Биг Фил Киркоров потерял бабушкино покровительство – с него сразу осыпались все павлиньи перья, и вместо блокбастерных хитяг на главных площадках страны он переехал в подвал ютуба петь идиотские частушки. Вот так выглядели «свобода и процветание» в истории успеха Аллы Пугачевой – монополия на весь отечественный музыкальный шоу-бизнес. Российская эстрада превратилась в блатное кубло геев, наркоманов и вырожденцев. Которые, понятное дело, давно уже променяли сиволапую Россию на уютные особняки в Майами. Откуда эти «неподкупные патриоты» сейчас и переживают за судьбу нашего непутевого Отечества.

– Нормальная же была страна. Динамичная.

– Алла, держись. Мы входим в зону серьезной турбулентности.
Это нормально. Мы за нее тоже переживаем. Тем более, что снова живем на сломе эпох. Только на этот раз все трудности и испытания предстоит преодолеть для того, чтобы выбраться из ямы, куда рухнули 30 лет назад. Но Пугачевой эти цели кажутся «иллюзорными». Ведь тот макабрический пир во время чумы – для нее и есть идеальная «любимая страна». Да наплевать ей на тяжелую жизнь граждан, ведь не сегодня их жизнь такою стала. Иосифу Кобзону было не всё равно – он объездил весь Донбасс с концертами, шагнул под своё знамя без секунды колебания. Он Народный Артист не по орденам, а по духу, по личным убеждениям – таким его навсегда и запомнят.

– Песня на сто тысяч лет.
Не волнует Пугачеву, что русским по всему миру устраивают оголтелую нацистскую травлю, что их привычно расчеловечивают как унтерменшей. Что маски сброшены и угрозы уже не маскируются лживыми тезисами про «свободу и демократию». А вот за свои деньги в американских банках и зарубежную недвижимость душа нестерпимо болит. Пришло время выбрать сторону, и этот их выбор очевиден. Но как его сделать, если свою «любимую» страну презираешь, свое будущее в ней не видишь, но кормиться больше не с чего. Что русофобию и предательство уже невозможно выгодно монетизировать – всех россиян на “священном западе” ненавидят одинаково и без разбора. Остается лишь вот так бессильно кряхтеть в инстаграме.

–  Отрекись от своих корней, Алла. Стань настоящим хохлом. Домик в Майами ждёт твоего решения.
Тут занятно другое. Смехотворный бабушкин пасквиль с воодушевлением смакует «либерально» ориентированная общественность – вот так выглядит гражданский подвиг. Хрупкая женщина не испугалась высказать свое мнение, несмотря ни на что. Так в том то и дело, что ничем она и не рискует – у нас за высказывание своей позиции людей не убивают, не люстрируют, не засовывают в мусорные баки, не поливают зеленкой. Хочешь уезжай из страны, хочешь приезжай обратно – твое личное дело. Щедрая кормушка гостелевидения захлопнется – ну так вы же не планировали кормиться из руки, в которую только что насрали? Если Пугачева считает себя народной артисткой, то ей даже будет полезно узнать – что по поводу ее позиции думает народ, а не перепуганные крысы из блатного кубла единомышленников. А народу будет полезно узнать – чьё мнение “примадонне” дороже, а на чьё наплевать.

– Слишком резкие порывы ветров перемен. Устала менять направление флюгера.
Проблема в том, что Макса Галкина в народе никто не считает каким-то непонятным «иноагентом». Скорее, мнение будет более конкретным –  трус, педераст, предатель, сбежавший из страны как обгадившаяся шавка, жалко тявкающая из-за угла. От кого бежал то? Кто за ним гнался? Что за клоунада? Уж точно никто его не считает «настоящим честным неподкупным патриотом». Поэтому, тут кокетливая игра в преданную «жену декабриста» выглядит фальшиво и вульгарно – учитывая, что этого «мужа» регулярно снимают (каламбур) в кожаных шортиках возле гей-клубов. Пафосная просьба Пугачёвой считать ее солидарной с Галкиным, автоматически опускает ее до уровня этого самого Галкина. Живописная парочка «иноагентов» – наглядная карикатура на суть продажного уродливого русофобского шоу-бизнеса, созданного Пугачевой. Это всё вообще уже не имеет никакого значения – все эти ужимки теней уродливого прошлого. Все с тревогой и надеждой смотрят вперед, на полыхающий горизонт, а не на говно под ногами.

P.S. Творчество Пугачевой лично у меня вызывает уважение, хоть я и из другого поколения. Хитяги от Паулса и Николаева были реально народными. Талант Аллы был виден издалека. Но тут тот случай, когда личность не потянула свой образ. Творчество отмежевалось от творца и живет своей жизнью. Ситуация один в один как с позорной клоунадой Арнольда Штруделя.

– Не такая уж я и сильная женщина, как оказалось. Но помнить меня будут за другое.