Хороший плохой мул

Актеры нередко пробуют себя в режиссуре. По разным причинам. Для одних — это следующая ступенька карьеры, расширяющая горизонты самореализации, как для Клинта Иствуда и Мела Гибсона. Которые, кстати, актерствовали в довольно легких жанрах, свои главные премии получили именно за режиссуру. Для других, как для Сильвестра Сталлоне – это возможность самостоятельно реализовать задуманное, потому что проще самому сделать, чем какому-нибудь дураку объяснять как надо. Третьим, как нашим «блокбастермейкерам», в принципе без разницы, что играть, что снимать – и то и другое получается через жопу, зато неплохо тешит самолюбие и отвлекает от вредных привычек.

Клинт Иствуд, как по мне, всегда брал в первую очередь историями. То есть сами фильмы у него были крепкой режиссерской ремеслухой, без попыток поэкспериментировать, замахнуться на что-нибудь эдакое. Просто, как интересная книжка, которую открываешь с начала и читаешь до конца, последовательная и внятно изложенная история. В отличии от того же Мэла Гибсона, проекты которого были и масштабы, и провокационны, и который с помощью смешных бюджетов устраивал зрителям настоящее волшебное путешествие во времени, создавая в кадре другие миры. В этом плане от Мэла еще ждешь огня, учитывая, какое дело идет ему в руки.

А от Иствуда я больше ничего не жду. Потому что перестал понимать истории, которые он кладет на экран. Зачем он взялся за тему дедушки-«мула», что он этим хотел сказать – непонятно. Фильм «Наркокурьер» основан «на реальных событиях», типа Иствуд вот так поделился с нами необычной историей, устраняясь от своего авторского толкования – мол, как хотите, так к ней и относитесь, это же не я придумал. Но, на мой взгляд, он ее именно интерпретирует. Причем довольно странным образом. Потому что оригинальный дедушка присел за переброску центнеров кокаина всего на три года, что является чисто символическим наказанием, потому что страдал возрастными деменциями, и не факт, что адекватно понимал что именно делает. У Иствуда же дедуган – вполне здравый и прошаренный предприниматель. Ему в руки идут легкие деньги, он безо всяких угрызений совести таскает наркоту, прекрасно зная, что у него в багажнике. Проявляя смекалку и инициативу. И при этом мы должны как бы проникнуться к этому гандону неким сочувствием, вот у него, мол, с семьей отношения непростые. Деда, причем, ишачит не на какую-то там цель конкретную, типа родственника прооперировать или в качестве протеста против системы. Сорит деньгами, покупает себе золотые бронзулетки, лапает шлюх. И при этом Иствуд-режиссер пытается замутить еще какую-то смехотворную линию «противостояния» хитрожопого деды с крутым опером. Типа как в «Схватке». Да какое там может быть противостояние, попал старый дурак в разработку, его раздавили как яйцо, тоже мне махинатор. Мул, он и есть мул. Ни нормального конфликта с ментами, ни героической борьбы с бандитами, ни драматичного захвата семьи в заложники. Ездил туда-сюда, тормознули, вышел из машины, сел в тюрьму, конец фильма.

При всем при этом, у Иствуда как-то в целом сбит прицел «хороший-плохой-злой». “Хитрый” дедка типа “смешно” напаривает туповатых копов как в шоу Бенни Хилла. Злые опера не дают пожилому человеку спокойно делать свое непыльное дельце – не на пенсию же ему жить. А вот мексиканские бандиты, в целом, неплохие ребята. Особенно, если с ними поближе познакомиться и вести интересные дела. Тогда и вовсе получается душевно, по-семейному. Нервные немного, но то просто темперамент у них такой. Тем более, что деда особо на понт не возьмешь, ему давно на всё наплевать. Дедушке всё равно на копов, на бандитов, по большому счету и на свою семью. Ему реально похер где свои цветочки выращивать, на грядке за домом или в тюремном садике.

Вот и дедушке Иствуду-режиссеру, такое ощущение, примерно так же всё равно – начал рассказывать одно, на середине забыл про что разговор, пернул и уснул. Да и пусть отдыхает. Полагаю, снятся ему не еле плетущиеся под грузом фестивальных наград режиссерские мулы. А те времена, когда он с третьего этажа прыгал в седло и мчался в красный знойный закат под музыку Эннио Морриконе.